Рубин из короны Витовта - Николай Дмитриев

– О, история нашего предка, рыцаря Шомоши Ференца, очень романтична. Она началась с королевского турнира в Кракове, где Ференц победил крестоносца Отто фон Кирхгейма, а потом среди зрителей увидал очаровательную пани Беату.

Вторично услыхав про Отто фон Кирхгейма, Минхель и Гашке многозначительно переглянулись, а пани Элеонора, даже не заметив этого, вдохновенно продолжила:

– А дальше, получив от Кирхгейма выкуп в виде дорогого ожерелья, Ференц подарил его пани Беате и признался в любви…

Теперь Гашке стало ясно, почему графиня согласилась встретиться с ними, и, почувствовав некоторое разочарование, уже из одной вежливости, он предположил:

– Вероятно, это ожерелье до сих пор хранится в вашей семье?

– К сожалению, оно пропало ещё в те рыцарские времена, – графиня так грустно вздохнула, что казалось, будто столь давние события до сих пор её беспокоят. – Я пыталась дознаться, как такое случилось, расспрашивала об этом дядю, но всё напрасно…

– Дядя?.. А при чём тут он? – удивился Гашке.

– Недавно мой двоюродный дядя Иштван попытался разыскать это ожерелье. Он узнал, что у Ференца были верные люди – рыцарь Вильк и его оруженосец Скочиляс. Дядя даже нашёл потомка этого Вилька. Им оказался польский капитан Вильк-Заставецкий. Однако и через него ничего интересного узнать не удалось…

– Так, так, так, – сочувственно покачал головой Вернер и неожиданно спросил: – А скажите, в вашей семье о «королевском камне» никто не говорил?

– Ой, я же главного не сказала, – спохватилась женщина. – Он же принадлежал пани Беате! Это камень, с неизвестно кем сделанной надписью «Rex», был вмонтирован в её ожерелье…

После такого ошеломляющего заявления Минхель и Гашке смогли только разочарованно переглянуться и, понимая, что след в очередной раз утерян, грустно вздохнуть…

Глава восьмая. Предостережение

Пьяный весенний воздух заполонил лес. Снег под деревьями ещё казался нетронутым, однако на открытых полянах, особенно там, куда попадали солнечные лучи, сугробы были густо испятнаны проталинами и заметно осели. Слабо наезженная колея кружила между деревьев, и только едва заметная желтовато-навозная полоса, образовавшаяся в течение всей зимы, отмечала середину дороги.

Ориентируясь именно на эту полосу, что так-сяк проглядывала на плохо проложенном пути, рыцарь коронного почта Ференц Шомоши неспешно ехал верхом, а следом за ним тянулись его люди, возглавляемые паном Вильком из Заставцев, которого в свою очередь неотступно сопровождал верный оруженосец Скочиляс.

Всего лесом ехало только семь всадников, но их кольчуги, латы и оружие указывали на то, что они опытные воины и им некого опасаться. Причём никого не интересовало, прячутся ли в чаще, теснившей лесную дорогу, какие-нибудь разбойники, а вот зверя кругом было множество, и на него обращали внимание каждый раз, когда через колею проскакивали лёгкие косули, или где-то рядом ревел встречавший весну лось.

Последнее время у Шомоши всё складывалось, в общем-то, неплохо. Победа во время Краковского турнира и яркое выступление на бале сделали своё дело, и на до того малоизвестного рыцаря обратил внимание сам король. Правда, кое-кто связывал стремительный взлёт Шомоши с благосклонностью королевы, вызванной романтической историей, взбудоражившей двор. Впрочем, так это или нет, значения уже не имело, так как главным успехом было то, что Шомоши оказался на виду.

Однако успех имел и оборотную сторону. Латы немецкой работы, содержание обслуги и новое оружие требовали немалых денег, и вскоре от сбережений, с которыми Шомоши прибыл в Краков, не осталось почти ничего. К тому же весь выкуп, полученный от комтура, пошёл на подарок пани Беате, но вот об этом-то Шомоши ни капельки не жалел.

Наоборот, очаровательная пани Беата занимала всё больше места в мыслях Ференца. Вот и сейчас, продираясь едва намеченной лесной дорогой через чащу, Шомоши представлял себе, как после весьма долгой разлуки, вызванной поездкой в Луческ в свите самого короля, его, Ференца, встретят в Сосновце.

Лес постепенно редел, и в конце концов перед глазами путников возник замок Сосновец в окружении укрытых снегом полей. Речка, на берегу которой высились строения, была ещё покрыта льдом, а вот путь, выведший Шомоши и его спутников на открытую местность, сразу превратился в накатанную колею, доходившую прямиком до въездной башни.

Заставив притомившихся коней идти рысью, путники быстро подъехали к воротам, и тут Скочиляс, торжественно сняв притороченный к седлу огромный рог, принялся громко трубить, а сам Шомоши нетерпеливо посматривал на почему-то закрытое смотровое оконце. Однако прошло немало времени, прежде чем не из окна, а сверху, оттуда, где начиналась шатровая крыша башни, выглянул заспанный дозорец и удивлённо спросил:

– Кто такие?

– Рыцарь королевского почту Шомоши! – громко возвестил Скочиляс и, заметив, что дозорец ещё вроде как не проснулся, уже от себя добавил: – Давай, открывай живее!

Приказ Скочиляса и объявленное имя произвели нужное впечатление, и скрипучие створки ворот почти сразу начали открываться, пропуская Шомоши и его людей на замковый двор. Сразу отовсюду набежала челядь и, поскольку многие уже слышали о Шомоши, то и встречали новоприбывших радостными улыбками и приветствиями.

Подъехав верхом к гетманскому дворцу, Шомоши слез с седла и, не зная, как быть дальше, затоптался на месте. Однако появление пани Беаты, которая, чтобы встретить гостей, сама вышла на ступенки, сразу поставило всё на свои места. Госпожа в накинутом на плечи меховом плаще с достоинством поклонилась и объявила:

– Приветствую славного рыцаря! Однако должна предупредить его милость, что пана коронного гетмана нет в Сосновце.

Шомоши приложил руку к груди и, почтительно склонившись, ответил:

– Приветствую вельмишановну пани Беату и благодарю её за предупреждение, однако мне тоже известно, что пан гетман сейчас в Кракове. А я прибыл в Сосновец, чтобы засвидетельствовать моё уважение к своей даме сердца и полюбоваться на её несравненную красоту…

Услыхав такие приятные слова, женщина внешне осталась спокойной. Но глаза её радостно заблестели, и она, снова поклонившись, пригласила:

– Прошу вельмишановных гостей до палацу[161].